Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим
блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и пропал из виду дивный экипаж.
Неточные совпадения
Правда, что тон ее был такой же, как и тон Сафо; так же, как и за Сафо, за ней ходили, как пришитые, и пожирали ее глазами два поклонника, один молодой, другой старик; но в ней было что-то такое, что было выше того, что ее окружало, — в ней был
блеск настоящей воды бриллианта среди
стекол.
Втроем вышли на крыльцо, в приятный лунный холод, луна богато освещала бархатный
блеск жирной грязи, тусклое
стекло многочисленных луж, линию кирпичных домов в два этажа, пестро раскрашенную церковь. Денисов сжал руку Самгина широкой, мягкой и горячей ладонью и спросил...
Шипел и посвистывал ветер, бил гром, заставляя вздрагивать огонь висячей лампы;
стекла окна в
блеске молний синевато плавились, дождь хлестал все яростней.
— Это — ее! — сказала Дуняша. — Очень богатая, — шепнула она, отворяя тяжелую дверь в магазин, тесно набитый церковной утварью. Ослепительно сверкало серебро подсвечников, сияли золоченые дарохранильницы за
стеклами шкафа, с потолка свешивались кадила; в белом и желтом
блеске стояла большая женщина, туго затянутая в черный шелк.
Мертво, обездушенно стояли дома, лишенные огня, лишь изредка ледяные
стекла окон скупо освещались изнутри робким
блеском свеч.
Здесь, так же как и в большом доме, ни в одном окне не было видно огня; только месяц отражался в темных
стеклах мертвым неровным
блеском.
И стала рассказывать о приготовлениях Николая к аресту. Людмила, молча сунув бумагу за пояс, села на стул, на
стеклах ее очков отразился красный
блеск огня, его горячие улыбки заиграли на неподвижном лице.
Голова смазана — до
блеска — помадой, тёмная борода и усы разобраны по волоску, и он так осторожно притрагивается к ним пальцами в перстнях, точно волосы сделаны из
стекла.
В солнечные дни тусклый
блеск угля в пазах испещряет дом чёрными гримасами, в дожди по гладким брёвнам обильно текут ржавые, рыжие слёзы. Окна нижнего этажа наглухо забиты досками, сквозь щели угрюмо сверкают радужные
стёкла, за
стёклами — густая тьма, и в ней живёт Собачья Матка.
Самовар уныло курлыкал и посвистывал. Сквозь
стекло окна и кисею занавески в лицо Ильи тускло смотрело небо, и звёзды на нём были едва видны. В
блеске звёзд небесных всегда есть что-то беспокойное…
Впереди нас и сзади нас шли люди, направлявшиеся туда же, куда и мы, — мужчины в меховых пальто, женщины в длинных дипломатах и пальмерстонах из претендующей на роскошь материи: шелковые цветы по плисовому полю, с боа на шеях и в белых шелковых платках на головах; все это входило в подъезд и, поднявшись на несколько ступенек лестницы, раздевалось, обнаруживая по большей части жалко-роскошные туалеты, где шелк заменяла наполовину бумага, золото — бронза, бриллианты — шлифованное
стекло, а свежесть лица и
блеск глаз — цинковые белила, кармин и тердесьен.
В том месте, где стояли они оба, было совершенно темно, и только по временам тусклое пламя лампады, колеблемое ветром, врывавшимся через отворенное узкое
стекло окна, озаряло трепетным
блеском лицо ее, которого каждая черта врезалась в память юноши, мутила зрение его и глухою, нестерпимою болью надрывала его сердце.
И он поспешно входит в тот покой,
Где часто с Тирзой пламенные ночи
Он проводил… Всё полно тишиной
И сумраком волшебным; прямо в очи
Недвижно смотрит месяц золотой
И на
стекле в узоры ледяные
Кидает искры,
блески огневые,
И голубым сиянием стена
Игриво и светло озарена.
И он (не месяц, но мой Сашка) слышит,
В углу на ложе кто-то слабо дышит.
Его тихие лучи мертвым, дробящимся
блеском отражались в черных
стеклах окон, точно в открытых, но слепых глазах.
Но, рассмотрев его черты,
Не чуждые той красоты
Невыразимой, но живой,
Которой
блеск печальный свой
Мысль неизменная дала,
Где всё, что есть добра и зла
В душе, прикованной к земле,
Отражено как на
стекле,
Вздохнувши всякий бы сказал,
Что жил он меньше, чем страдал.